Мужчины бальзаковского возраста

Максим Стишов

Везунчик

Из-за карантина у телепродюсера Капустина (61) впервые за многие годы появилось это проклятое свободное время. Чтобы не провалиться в депрессию, он не брезговал даже очевидными глупостями, например, читал внукам сказки по Зуму или слушал по наводке жены модные подкасты, откуда, в частности, узнал, что является бумером. От которых, как утверждал все тот же подкаст, все зло на земле: именно эти жадные твари заразили планету смертельной болезнью неуемного консьюмеризма. Кроме того, они шовинисты, гомофобы, юзеры и абьюзеры. 

Капустин уточнил слово абьюзер в Википедии и позвонил Молодчику (59). 

– Ты вообще в курсе, что мы с тобой презренные бумеры? – поинтересовался он. 

– Говори за себя, – как всегда быстро отреагировал Молодчик. – Бумер – это старый, толстый, курящий зануда, который звонит по телефону, смотрит телевизор и ездит на большой, загрязняющей атмосферу машине. Кроме того, у него есть старая, жирная бумерша, которую он уже давно не петрушит, зато дарит ей бриллианты. Вот ты, например, свою давно петрушил? 

Капустин страдал эректальной дисфункцией на фоне диабета, виагру ему запрещал кардиолог, а сиалис – уролог, поэтому разговоров про секс он не любил. 

Но Молодчик и не ждал от него ответа. 

– А я не курю, – бодро продолжил он, – не ем мясо, занимаюсь спортом, нет у меня ни телевизора, ни машины, я езжу на велосипеде и каждый день петрушу свою молодую жену, которой не могу купить бриллианты, потому что все деньги пришлось отдать старой  жене. Так что какой я на фиг бумер? Не, я хуже. Гораздо  хуже! Я – ходячий симулякр. 

– А это что ещё за зверь такой? – насторожился продюсер. 

– Бодрийяра знаешь?

– Хватит умничать.

– Короче, я презренный симулянт. Делаю вид, что учу своих студентов писать, хотя прекрасно понимаю, что это невозможно. Надуваю щеки, изображаю интерес. Все это мне осто*издело донельзя, но деваться некуда, потому что зарабатывать на жизнь по-другому я не умею.

– Вот вы и попались, Штирлиц! – обрадовался Капустин. – Если бы ты не был бумером, то научился бы чему-нибудь другому. 

– Возможно, – не стал спорить Молодчик. – Интересно, что думает по этому поводу Поздняк. 

– Я с ним уже полгода не разговариваю.

– Я приблизительно столько же. Он, конечно, редкостный засранец. Но давай все-таки позвоним. Заодно и помиримся. 

Капустин дал себя уговорить. Но Поздняк не откликался. 

– Тоже, наверное, решил, что не бумер, – проворчал Капустин, который терпеть не мог, когда не отвечают на телефонные звонки. 

– А я ему сейчас в фейсбуке напишу, – блеснул смекалкой Молодчик.

– Да нет у него фейсбука. Он вообще до сих пор из девяностых не вылез. 

– Спокуха, ему сын завёл. Щас... 

– Бывают же сыновья. Мой вот только баб умеет заводить.

– Ой, блин!..

– Чего? 

– «Папы вчера не стало...» 

– Нормально... Может, этот, как его... Фейк?

– Взломали, думаешь? Щас, у сына его  посмотрю!.. Блин, похоже, правда, ласты склеил. А ведь на два года младше меня... Черт, даже на похороны не пойдёшь с этим карантином!

– Везунчик, – вздохнул Капустин, не любивший похорон. – Почил в счастливом неведении.