Мужчины бальзаковского возраста
Максим Стишов
О счастье
Бухбут (55) и Эльяшевич (51) схлестнулись чуть ли не до хрипоты: обедать на открытой веранде или внутри. У теплолюбивого Эльяшевича имелся и тайный мотив: ресторан казался ему слишком дорогим, и он надеялся в процессе спора незаметно перетащить Бухбута в другой, подешевле.
– Смотри, – молвил Бухбут. – Жизнь коротка, никогда не знаешь, в какой момент все это может закончиться. Я человек несчастливый, живу тяжело, мало что доставляет мне удовольствие. Еда на свежем воздухе – одно из таких удовольствий. Ты, же, наоборот, человек счастливый, легкий, умеешь радоваться жизни. Так уступи убогому, тебе зачтется! После чего мы продолжим нашу замечательную прогулку, причём, заметь, в направлении, которое определяешь ты, потому что, в отличие от меня, не страдаешь ни пространственным кретинизмом, ни обсессивной компульсивностью.
– Какой компульсивностью? – не понял Эльяшевич.
– Обсессивной. Ну, на люки и трещины в асфальте наступаешь?
– Вроде, да.
– Ну вот. Так что, дил? – Бухбут резко выдвинул вперёд острую ладонь, словно хотел пырнуть ею Эльяшевича.
– Теперь я понимаю, как ты заработал все свои миллионы, – растаял Эльяшевич, пожимая холодные пальцы Бухбута.
– Давай меняться! – предложил Бухбут, хищно приглядывая «правильный» столик. – Твоё умение быть счастливым – на мои сильно преувеличенные миллионы.
– Я подумаю, – сказал Эльяшевич.
Рис. Арсена Даниэля
