Поза жизни
Наталья Резник
Очередь
Дело было в конце советских времен. Или в начале постсоветских. Впрочем, это принципиального значения не имеет. Мы шли с подругой по Невскому и наткнулись на Очередь.
– За чем стоите? – спросили мы.
– За апельсинами, – ответила Очередь.
В такую очередь нельзя было не встать. Она была многообещающа, хотя и несколько статична. Продвигаясь некоторое время ползком, она в конце концов остановилась, поскольку стояла на улице, а дверь в магазин неожиданно закрыли. Очередь от обиды начала бухтеть, топать для сугрева ногами и ругаться не вполне цензурно.
Мы с подругой были юны и полны сил.
– Зачем же бухтеть в пустоту? – обратились мы к Очереди. – Это же безобразие. Надо выяснить, почему магазин закрылся посреди рабочего дня.
– А вот вы, девочки, и выясните, – обрадовалась Очередь. – Вы молодые, пойдите, разберитесь там.
Очередь расступилась перед нами, мы застучали в дверь, та открылась и пустила нас в душное пространство магазина, где уже стояла Рожа.
– Че надо? – спросила Рожа.
– Заведующего, – ответили мы.
– Ну я заведующий, – сказала Рожа. - А че надо?
– Надо выяснить, почему магазин закрыт.
– А! Выяснить! – ухмыльнулась Рожа. – Щас выясним.
Мы пошли вслед за Рожей в кабинет, где она, продолжая ухмыляться, сообщила:
– Вот люди тут работают, а вы приходите, хулиганите, кабинет мне разгромили.
– Мы?! – не поверили мы.
– А кто ж? – сказала Рожа и вдруг вывернула на пол содержимое ящика письменного стола.
– Видите, – засмеялась Рожа. – Это вы сделали.
Кабинет постепенно стал заполняться Работниками магазина. Они тоже стояли и ухмылялись.
– Вон у меня сколько свидетелей, – заулыбалась Рожа. – Они все подтвердят.
– Подтвердим, подтвердим, – ответно заулыбались Работники.
– Как же вам не стыдно! – крикнула я Работникам.
– Мне-то? – переспросил один из Работников и толкнул меня так, что я отлетела к другому Работнику, который весело и с такой же силой толкнул меня обратно, откуда меня тотчас же толкнули опять.
Какое-то время мной и подругой играли, как мячиками, но Рожа вдруг посерьезнела и скомандовала:
– Хватит. Отведем их в милицию.
Так как поход в милицию отчасти совпадал с нашими намерениями, мы позволили вытолкать себя с черного хода во двор, где действительно обнаружилось отделение милиции. Милиция, правда, жила по расписанию, похожему на расписание магазина, поскольку попасть внутрь не удалось. Дверь в отделение была заперта, и на стук никто не вышел.
– Ладно, – сказала Рожа, – считайте, что вам сегодня повезло.
Работники во главе с Рожей вернулись в магазин, а мы остались во дворе одни.
И не успела я броситься обратно к отделению, как подруга моя вдруг начала рыдать. Она плакала навзрыд и что-то сбивчиво говорила. Я поняла только, что если я пойду в милицию, она этого не переживет. И я поклялась ей, что жаловаться не буду и что сделаю вид, что этого события в нашей жизни не было.
...И вот, прошло тридцать лет. Теперь, наверно, я уже могу рассказать эту историю, не жалуясь ни на кого. Адреса магазина я не помню, имен не называю, Рожу не узнаю из миллиона рож. Но тридцать лет я вспоминаю ту Очередь. Ведь мы к ней не вернулись. Что с ней сталось? Волновалась ли, интересовалась ли, куда мы делись, пыталась ли добиться справедливости. Или и сейчас стоит, ждет, что дверь все-таки откроют?
