Мужчины бальзаковского возраста
Максим Стишов
Судный день
Мать (89) всегда ругала людей своего поколения, которые жили настолько безалаберно, что даже не удосуживались написать завещание.
Но сама, конечно, ничего не написала.
А это означало, что Вайнеру (59) придётся делиться с этим гадом.
Гад (54) прилетел пулей и развёл бурную деятельность вокруг похорон.
После поминок девятого дня вышли покурить.
– Ты сейчас опять пропадёшь, – сказал Вайнер, глядя в сторону, – а надо бы договориться о наследстве.
– А чего тут договариваться? Пополам, по закону, – пожал плечами гад.
– Скажи, вот только честно, тебе не стыдно? – не выдержал Вайнер. – Ты же лет 20 ее не видел! И хоть бы копейку прислал, пока я тут судна из под неё выносил!
– Мне не стыдно?! – сходу завёлся гад. – И это говорит человек, который сделал меня сиротой при живой матери?!
– Я сделал тебя сиротой?!
– А кто?! Кто все время настраивал ее против меня?! И имей в виду, прах я заберу с собой!
Вайнер сжал сигарету в кулаке, обжегся, отшвырнул в злобе окурок и выбежал на улицу.
Была нежная осень. В синагогу на горке поднималась семья американских евреев, вся почему-то в белом. Глава семьи в белых кроксах что-то с улыбкой сказал Вайнеру.
Вайнер не понял, но кивнул и быстро пошёл вниз.
Кот Арсена Даниэля
