Поза жизни
Викки Петров
Ой, Самара-городок
– Самара… Которая Куйбышев… Бандитское место, – задумчиво произнес муж, подливая себе и мне. – Я знал одного мужика оттуда, давно, ещё при Рабине. Инспектором на участке работал. Ничего не боялся.
Едет этот самаритянин однажды в автобусе, в самом конце сидит. Вдруг видит – возле водителя какая-то суматоха – крики, народ оттуда ломится, как с первомайской демонстрации.
Присмотрелся – брательник, из двоюродных с топориком на передней площадке, и довольно лихо этим топориком орудует под известный припев про Аллаха.
Ну, мужик рванулся туда, поближе, еле добрался, против течения-то. Картинка грустная: на полу чувак лежит, пейсы вразлет, уже совсем плохой, а гнида эта пытается ещё до кого-нибудь дотянуться со своей железякой.
Самаритянин ухватил его – грамотно, за обе руки, зафиксировал, свалились оба в проход прямо на чувака с пейсами. Лежат. И чувствует наш, что при всей закалке надолго его не хватит, потому что гнида эта двоюродная тоже хорошо тренированная, руки – как стальные балки.
Тут вдруг в проходе солдатик нарисовался.
Только мужик обрадовался, как солдатик глянул на мизансцену и брык – в обморок. Лежат уже вчетвером: двоюродный всё Аллаха своего поминает, самаритянин тоже поминает, но других персонажей, а ещё двое молчат, тихо лежат.
Тут ещё один исполнитель на сцене появляется. Вязаная кипа, вот такой автомат – поселенец. Ситуацию оценивает, а мужик наш, лёжа непосредственно под этим, который с топориком, пытается объясниться.
Три года в Стране, иврит не очень. И вот орёт он громко и чётко, как в ульпане учили, то, что прочнее всего в голове сидит:
– Я новый репатриант! Я здесь учу иврит! (Перевод мой.)
Разобрались, в общем. Хотя первую пулю поселенец засадил таки в ногу нашему. То ли промахнулся, то лирусский акцент плохо понимал.
Потом в больнице его всякие чины навещали, руку жали, медаль дали, а он им всё выложил про их гребаное правительство.
Никого не боялся. Потому что из Самары, то есть из Куйбышева ещё. Серьёзный город, серьёзные мужики.
Присмотрелся – брательник, из двоюродных с топориком на передней площадке, и довольно лихо этим топориком орудует под известный припев про Аллаха.
Ну, мужик рванулся туда, поближе, еле добрался, против течения-то. Картинка грустная: на полу чувак лежит, пейсы вразлет, уже совсем плохой, а гнида эта пытается ещё до кого-нибудь дотянуться со своей железякой.
Самаритянин ухватил его – грамотно, за обе руки, зафиксировал, свалились оба в проход прямо на чувака с пейсами. Лежат. И чувствует наш, что при всей закалке надолго его не хватит, потому что гнида эта двоюродная тоже хорошо тренированная, руки – как стальные балки.
Тут вдруг в проходе солдатик нарисовался.
Только мужик обрадовался, как солдатик глянул на мизансцену и брык – в обморок. Лежат уже вчетвером: двоюродный всё Аллаха своего поминает, самаритянин тоже поминает, но других персонажей, а ещё двое молчат, тихо лежат.
Тут ещё один исполнитель на сцене появляется. Вязаная кипа, вот такой автомат – поселенец. Ситуацию оценивает, а мужик наш, лёжа непосредственно под этим, который с топориком, пытается объясниться.
Три года в Стране, иврит не очень. И вот орёт он громко и чётко, как в ульпане учили, то, что прочнее всего в голове сидит:
– Я новый репатриант! Я здесь учу иврит! (Перевод мой.)
Разобрались, в общем. Хотя первую пулю поселенец засадил таки в ногу нашему. То ли промахнулся, то лирусский акцент плохо понимал.
Потом в больнице его всякие чины навещали, руку жали, медаль дали, а он им всё выложил про их гребаное правительство.
Никого не боялся. Потому что из Самары, то есть из Куйбышева ещё. Серьёзный город, серьёзные мужики.
" data-title="Ой, Самара-городок" data-url="https://beseder.me//poza-zhizni/oj-samara-gorodok" >
