Мужчины бальзаковского возраста

Максим Стишов

Цурес и Мазельман

Цурес (59) уважал Мазельмана (55) за то, что ему, по мнению Цуреса, легко жилось. И красивый, и богатый, и девушки любят.

Мазельман же Цуреса любил, но не уважал, полагая, что Цурес не столько шлемазл, сколько страдает от тяжелого комплекса жертвы, с помощью которого избегает ответственности за собственную жизнь. И потому подсознательно ищет приключения на свою тощую задницу.

Мазельман не изменил своего мнения даже тогда, когда Цурес вышел как-то покурить на балкон и вместе с этим балконом рухнул вниз.

Мазельман навестил Цуреса в больнице. Запаянный с ног до головы в гипс, Цурес выглядел если не счастливым, то уж точно умиротворенным. И ещё Мазельману показалось, что в глазах Цуреса мелькнуло какое-то высокомерие: дескать, ты все мне не верил, а что скажешь на это, умник?

– Ну, ты везунчик! – сказал Мазельман.

– Да, блять, просто баловень судьбы! – обиделся Цурес.

– Третий этаж, все-таки. Мог бы и насмерть.

– Лучше насмерть, чем до конца жизни в инвалидной коляске.

– Не выдумывай! Через месяц будешь плясать. Я говорил с врачом.

– Это ещё бабушка надвое сказала, – зло отозвался Цурес.

– Я ему сто раз говорил, что здание аварийное, и что нужно переезжать! – рассказывал Мазельман друзьям. – Не удивлюсь, если он знал, что балкон качается, и все равно продолжал на него выходить в надежде на то, что рано или поздно он обрушится. Что и произошло!

– Эх, жалко я не Мазельман, – сетовал все тем же друзьям Цурес. – С него всё как с гуся вода! Представляете, я даже не знал, что у него был рак. Он рассказал мне только после того, как вылечился. А как его телки любят! За что только?! Может, за бабло? И откуда только у него столько бабла?! Он же никогда толком не работал. Из воздуха, что ли, он его делает?

teologicheskiy-spor-v-dome-prestarelyh